Спектакль начинается с эпилога – Раскольников (Илья Исаев) в тюремном госпитале, на железной кровати. За спиной на огромном экране проецируется его запрокинутое, измученное тяжелым бредом лицо. Вокруг словно черные галки вьются то ли тюремщики, то ли санитары, заботливо щупают его горячий лоб, поправляют сползающее одеяло, подхватывают слабеющую руку. У его ног застыла в нежном испуге тоненькая фигурка в белоснежной балетной пачке. Это – Соня (Вера Строкова), единственный реальный персонаж в этой какофонии привидений и призраков. Именно они и сыграют последнее представление в этом тюремном театре. Итак, необычайные приключения бывшего студента Родиона Раскольникова, философа и убийцы, произошедшие с ним в большом темном городе, имени которого уже никто не помнит, поскольку не осталось от этой истории ни свидетелей, ни участников.
Игра в клоунский уличный театр с переодеваниями, визгом и сатанинским хохотом, оказалось, очень идет мрачному роману Достоевского. Жанр театрального комикса помогает режиссеру внятно сформулировать свое авторское послание, а актерам – сыграть самую кульминацию роли, причем в бешеном темпе. Виктор Сухоруков, Никита Татаренков, Максим Брамадкин и Тимофей Трибунцев успевают только зафиксировать образ, словно позируя перед фотовспышкой – и в следующую секунду уже сдирают с себя отыгранное платье, на ходу примериваясь к следующему. Так, замотанная в чепцы и кружева, горбатая старуха-процентщица (В.Сухоруков – !) взмахнет нелепо руками и прокукарекает свое предсмертное «НавертЕл!!!» – а уже кто-то услужливо выдергивает топор из ее горба (фокус-покус!), переворачивает бездыханное тело на спину, и тело оказывается пьянчужкой Мармеладовым, которого минуту назад сбила на улице лошадь.
Красные поролоновые носы, черные цилиндры, разноцветные шарики, выскакивающие изо рта, круглые, как арена, гимнастические коврики и, наконец, точное воспроизведение известной картины Пикассо «Девочка на шаре» – вся эта цирковая мишура ни в коей мере не упрощает философской глубины классического романа, а, скорее, наоборот, укрупняет его главные смыслы. С появлением Свидригайлова (С. Колтаков) невинная игра превращается в откровенную бесовщину, и сквозь хохочущие карнавальные маски проступают землисто-белые лица покойников. Возвращение на сцену Сергея Колтакова, блестящего театрального и киноактера, смело можно назвать сенсацией. Артист, обладающий уникальным сценическим обаянием и мощнейшим темпераментом, в последние годы почти не показывался на публике, словно не находя места своей буйной натуре в нашей вязкой самодовольной «эпохе стабильности». То ли эпоха кончилась, то ли Колтаков не выдержал «обета молчания» – и как постаревший «розовский» мальчик ринулся крушить дедушкиной саблей зачехленные мебельные гарнитуры нашего сознания. Его Свидригайлов в белоснежных шелках и лакированных штиблетах, раздобревший от плотских удовольствий и смертельно уставший от собственных пороков, неожиданно становится центром не только спектакля, но и мироздания. Его монолог перед самоубийством звучит как приговор всему человечеству. Ведь только после оглушительного выстрела Раскольников скажет свои главные слова, глядя прямо в зал: «Это я убил старуху-процентщицу и
Лизавету», и будет повторять и повторять эту фразу до тех пор, пока рядом не покажется ангел с черными крыльями, явившийся то ли с небес, то ли из преисподней.
Ксения ЛАРИНА: Необычайные приключения убийцы. Журнал "Театральные "НИ",март 2006 г.
